Харри взял с доски черного короля и сравнил его с белым. Если не приглядываться, их можно было счесть практически идентичными.

— Пистолет не был зарегистрирован. Возможно, он принадлежал Анне, возможно, ему самому. Что именно произошло в квартире, я не знаю. Скорее всего, мир об этом так и не узнает, ибо она мертва. А в полиции ее смерть признали самоубийством и дело закрыли.

— «Я»? «В полиции»? — Расколь потрогал свою козлиную бородку. — А почему же не «мы», «у нас»? Вы что, старший инспектор, пытаетесь убедить меня, что действуете в одиночку?

— Что вы имеете в виду?

— Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду. Подозреваю, что вы нарочно отослали напарницу, чтобы заставить меня поверить, будто во все это действительно посвящены только вы и я. Однако… — Он медленно соединил ладони. — Нельзя исключать, что все так и было. Еще кому-нибудь известно то, о чем знаете вы?

Харри покачал головой.

— Так чего же вам надо? Денег?

— Нет.

— На вашем месте, старший инспектор, я бы не стал торопиться с ответом. Ведь я пока еще не сказал, насколько ценна для меня ваша информация. Может статься, речь пойдет о крупной сумме. Разумеется, если вы сумеете предоставить доказательства сказанного. А наказание виновного может быть осуществлено — скажем, так — в частном порядке, без привлечения официальных властей.

— Вопрос не в этом, — возразил Харри, надеясь, что выступившие на лбу капельки пота незаметны собеседнику. — Вопрос в том, насколько ваша информация окажется ценной для меня.

— Так что ты предлагаешь, Спиуни?

— Вот что я предлагаю, — сказал Харри, держа обоих шахматных королей в одной руке. — Ничью. Вы рассказываете мне, кто такой Забойщик. А я добываю улики против человека, убившего Анну.

Расколь негромко рассмеялся:

— Ах вот оно что. Можешь идти, Спиуни.

— Подумайте об этом, Расколь.

— Не стоит. Я доверяю людям, которые охотятся за деньгами, а не каким-то там крестоносцам.

Глаза их встретились. Светильник мигнул и зашипел. Харри кивнул, поставил фигуры на стол, поднялся, подошел к двери и постучал.

— Вероятно, вы ее любили, — сказал он, стоя спиной к Расколю. — Квартира на Соргенфри-гате официально зарегистрирована на ваше имя, а я-то знаю, как туго было у Анны с деньгами.

— И что дальше?

— Поскольку это ваша квартира, я оставил распоряжение, чтобы ключ передали вам. Его должны доставить сегодня в течение дня. Рекомендую вам сравнить его с тем, что вы только что получили от меня.

— Зачем?

— Существовало всего три ключа от квартиры Анны. Один был у нее, другой она передала электрику. Этот я нашел в ночном столике загородного дома того человека, о котором вам говорил. Это третий, последний ключ. Единственный, которым мог воспользоваться убийца, если Анна действительно была убита.

За дверью послышались шаги.

— Ну и, наконец, еще кое-что. Разумеется, если, по-вашему, это подтверждает мой рассказ, — добавил Харри. — Сейчас я просто спасаю свою шкуру.

Если хочешь выпить, место всегда найдется. Взять, к примеру, «У Малика» на Тересес-гате. Обычный бар с гамбургерами, ни намека на то, что делало распивочную «Шрёдер» в общем-то достойным заведением. Ну да если верить слухам, гамбургеры у Малика получше, чем у конкурентов, а интерьер в индийском стиле с непременной фотографией норвежской королевской четы на самом видном месте с некоторой натяжкой можно считать не лишенным определенного простоватого шарма. Так или иначе, это была лишь жалкая забегаловка, в которую человек, готовый заплатить за выпивку в приличном месте, никогда не заглянет, чтобы накатить свои обычные пол-литра пивка.

К Харри это не относилось.

Правда, он давно уже не бывал «У Малика», но, оглядевшись по сторонам, отметил, что все здесь было по-прежнему. Эйстейн в компании нескольких собутыльников и одной собутыльницы восседал за столиком для курящих. Под аккомпанемент устаревших поп-хитов, Евроспорта и шипящего масла текла неспешная дружеская беседа о выигрышах в лотерею, последних криминальных новостях и нравственных качествах отсутствующего приятеля.

— А-а, Харри, привет! — Хриплый голос Эйстейна сумел пробиться через все прочие звуки. Тряхнув длинными сальными волосами, он вытер ладонь о штанину и протянул Харри руку.

— Это тот коп, о котором я вам говорил, ребята. Он еще пристрелил одного типа в Австралии. Прямо в лобешник закатал, верно?

— Здорово! — откликнулся один из его приятелей, лица которого Харри не видел — тот сидел, наклонившись вперед, так что длинные волосы скрывали не только лицо, но и стоящую перед ним пол-литровую кружку. — В общем, стало быть, прибрал мусор.

Харри указал на свободный столик; Эйстейн кивнул, потушил окурок, сунул в нагрудный карман джинсовой рубахи пачку табаку для самокруток и сконцентрировал все свое внимание на том, чтобы перенести на новое место, не пролив при этом ни капли, только что полученную кружку пива.

— Давненько тебя не встречал, — заметил Эйстейн, сворачивая себе новую самокрутку. — Впрочем, как и остальных ребят. Совсем их не вижу. Все разъехались, переженились, завели детей. — Эйстейн выдавил из себя сухой, горький смешок. — Стали такими правильными — куда там. Кто бы мог подумать.

— Хм.

— В Уппсале-то когда-нибудь бываешь, а? Ведь твой отец живет все в том же доме, верно?

— Да, но я к нему редко заезжаю. Иногда говорим по телефону.

— А сестренка как? Не лучше?

Харри усмехнулся:

— При синдроме Дауна, Эйстейн, улучшений не бывает. Но она, в общем-то, справляется. Живет одна в собственной квартирке в Согне.[28]Даже парень у нее есть.

— Ого! Да у нее, кажись, все получше, чем у меня.

— Ты все шоферишь?

— Н-да. Только что сменил хозяина. Прежний считал, что от меня, видите ли, плохо пахнет. Идиот чертов.

— А к компьютеру вернуться не хочешь?

— Чего ж тут не хотеть-то?! — Сдерживая горький смешок, Эйстейн чуть не поперхнулся: в этот момент он как раз заклеивал самокрутку — водил кончиком языка по краю бумажки. — Миллион в год, солидная контора — понятно, я был бы очень даже не против. Однако, Харри, поезд ушел. Время таких рок-н-ролльщиков, как я, в компьютерном мире уже давно позади.

— Я тут разговаривал с одним парнем из Норвежского банка, который отвечает у них за безопасность локальной сети. Он сказал, что ты по-прежнему слывешь пионером хакерства.

— Харри, «пионер» у нас значит «старик». Как думаешь, кому сейчас нужен отовсюду уволенный хакер, да к тому же отставший от времени лет на десять? А тут еще и этот скандал в придачу.